В нынешнем сезоне театр Et cetera отмечает 25-летие. Юбилейные торжества пройдут в феврале, а пока здесь готовятся к открытию нового здания и проводят перепланировку. Уже известно, что в пространстве Малой сцены будет располагаться репетиционный зал, а на месте гардероба появится музей (сам гардероб перенесут в новый просторный холл).
В преддверии перемен «Театрал» заглянул за кулисы. И, конечно, первым делом захотелось увидеть гримерку отца-основателя Et Cetera Александра Калягина, которую, как оказалось, невозможно представить без шахматной доски.
– А что тут удивительного, Александр Александрович знатный шахматист, – говорит наш проводник по закулисью, руководитель творческих проектов Алексей Никольский. – Это позволяет артисту сосредоточиться перед спектаклем.
Традиция давняя: она родилась еще во мхатовский период, когда Калягин, играя, например, Ленина (спектакль «Так победим!»), в ожидании выхода на сцену сидел, склонившись над шахматной доской.
Творческий инструментарий у каждого разный, но цель одна – настроиться на предстоящий спектакль, войти в нужный ритм. Причем в этом нелегком процессе Калягину помогают не только шахматы, но и эпистолярный труд:
«Во время работы на «Неоконченной пьесе…» я вёл дневник, – пишет артист о роли Платонова. – Никогда не вёл дневников, только в детстве, в школе писал всякую ерунду. А здесь записывал, как Платонов выстраивает отношения с женой, нужна ли ему жена… Купил трехкопеечную тетрадочку для записи слов, формулировал свои вопросы, пытался ответить на них, выстроил диаграмму роли».
Диаграмма роли – важный термин в арсенале Александра Александровича. Блокнотные листки с прочерченными от руки графиками не раз вызывали удивление коллег артиста, когда он, словно большой инженер, разрабатывал динамику своей работы.
«Завязка», «интрига», «развитие», «смехоточка», «кульминация», «ложный финал», «финал» – множество «предлагаемых обстоятельств» важно учесть для того, чтобы кривая нашла прямой путь к сердцу зрителя.
Сегодня в Et Cetera Александра Калягина нет. У него, как у председателя СТД, важная командировка. Так что, не у кого попросить и диаграммы роли (блокнотные листки артист никогда не оставляет на видном месте). Однако можно поговорить с его постоянным партнером по шахматам, заведующим гримировальным цехом Николаем Максимовым, с которым артист работал еще во МХАТе. Рассказывают, что однажды Олег Ефремов заглянул в гримерку к Калягину обсудить рабочие вопросы, но, увидев, что артист играет в шахматы, решил выждать паузу. Когда же пауза растянулась на несколько минут (артист – игрок страстный), Олег Николаевич в сердцах сказал Максимову:
– Коля, ну он – ладно (обреченный жест в сторону Калягина), но ты-то!
В театральном мире Николай Максимов человек легендарный. Свой творческий путь начинал в Художественном театре в 1943 году еще при Немировиче-Данченко. Традиции мхатовской школы перенес и в Et cetera. Его гримировальный цех забит коробками с красками, накладными носами, лысинами, париками, поэтому свободного места остается немного, но главное условие соблюдено – освещение здесь максимально приближено к сценическому, что дает понять, как будет выглядеть нанесенный тон в лучах софитов.
– Стиль нашего театра – бесконечное движение, – продолжает Алексей Никольский. – Само название Et cetera (дословно: и так далее) отсылает к этой мысли. Калягин хотел создать живой, открытый театр, существующий вне догматов и манифестов. Поэтому мы приглашаем артистов и режиссеров абсолютно разных творческих школ и эстетик. Например, в спектакле Адольфа Шапиро «451 по Фаренгейту» играет Игорь Яцко из «Школы драматического искусства». Роль Монтэга исполняет эстонский актер Эльмо Нюганен, а роль Фабера – Сергей Дрейден из Петербурга.
Тот же принцип открытости и разнообразия нашел отражение и во внешнем облике здания, сочетающего в себе несколько архитектурных стилей, и в нетипичной планировке Большой сцены, слева и справа которой расположены два игровых «кармана». Кроме того, зрительный зал встречает публику непохожими друг на друга итальянскими креслами и театральными ложами, названными в честь литературных персонажей (ложа Тартюфа, ложа Счастливцева, ложа Годо и т.д.).
Сегодня в Театре Калягина работают мастера с мировым именем. Помимо главного режиссера Роберта Стуруа («Ревизор. Версия», «Комедия ошибок», «Ничего себе местечко для кормления собак», «Последняя запись Крэппа», «Шейлок (Венецианский купец)»), это и Петер Штайн («Борис Годунов»), и Александр Морфов («Король Убю», «Дон Кихот»).
Кстати, в нынешнем сезоне Морфов ставит в Et cetera «Декамерон» по собственной инсценировке, а в бутафорской мастерской до сих пор хранятся маски из папье-маше к его «Дон Кихоту», которого режиссер выпускал еще на Новом Арбате – в здании, где временно размещался коллектив. Для того чтобы их увидеть, спускаемся в подземный этаж.
– Это чудища, которые представлялись Дон Кихоту в его фантазиях, – поясняет художник-бутафор Павел Ухлин. – В магазинах такое не купишь. Их изобрел известный соавтор Товстоногова Эдуард Кочергин (он же – автор занавеса Et cetera). Самое интересное в профессии бутафора то, что есть только идея и больше ничего. Поэтому в работу включаются самые неожиданные материалы.
Стеллажи забиты от пола до потолка – здесь макеты спектаклей, пластмассовые фрукты, сценические маски, скульптуры, чертежи, тысячи инструментов и материалов. Пока цех вынужден размещаться в нескольких разных помещениях, однако после завершения реконструкции он переместится в просторный зал.
По соседству располагается столярная мастерская. В ней обновляют лаковое покрытие мебели, чинят картинные рамы, а заодно – туфли, корзины, чемоданы и другой театральный скарб. Из мастерских попадаем на склад декораций.
– Раньше это место было мистическим: считалось, что здесь обитают духи ушедших актеров. Такие легенды есть во многих театрах. Например, старожилы Александринки рассказывали, что видели тень Каратыгина. С появлением электрического освещения страхов поубавилось. Система проста: по рельсам едет вагонетка, забирает все предназначенное для спектакля и на грузовом лифте поднимает на нужный этаж. Никакой мистики. Зато полный порядок.
Наше путешествие завершается в Эфросовском зале.
– В Москве, к сожалению, нет Театра Анатолия Эфроса, но для нас это имя имеет большое значение. Помимо мхатовской, у нас работала и эфросовская группа – это и начинавший с Анатолием Васильевичем художник Виктор Дургин, и актер Анатолий Грачев, игравший в знаменитых постановках Эфроса «Ромео и Джульетта», «Брат Алеша», «Дон Жуан» и других.
Изначально Эфросовский зал предназначался для репетиций, но из-за нехватки места его фактически превратили в Малую сцену. Сегодня здесь идут постановки Виктории Печерниковой, Рузанны Мовсесян, Михаила Угарова, Владимира Скворцова, Марины Брусникиной…
– На самом деле мы уже задыхаемся от нехватки пространства, а планов – множество. Поэтому с нетерпением ждем окончания реконструкции.
Подписывайтесь на официальный в Telegram (@teatralmedia), чтобы не пропускать наши главные материалы