На минувшей неделе СМИ сообщили о конфликте в Музее им. Бахрушина, откуда единовременно уволилось 40 человек. «Театрал» попросил прокомментировать ситуацию директора музея Дмитрия Родионова.
– Дмитрий Викторович, что случилось в музее? В связи с чем сотрудники высказывают недовольство, почему увольняются?
– Я-то хотел «Театралу» рассказать о нашем юбилее, ведь музею в этом году исполняется 125 лет, и мы готовим целую программу. Для нас это не просто красивая дата, а своего рода презентация музея и его коллекции, всего нашего театрального наследия. И я обязательно в следующий раз вам об этом расскажу, но сейчас придется поговорить о ситуации, которая вдруг возникла вокруг Бахрушинского в последние дни. Я вчера по просьбе Министерства культуры написал текст, который уже разослали в СМИ, и некоторые выдержки из этого текста уже опубликованы, там моя позиция озвучена. Статьи, которые появились на прошлой неделе опираются на позицию каких-то недовольных людей из музея, но кто эти недовольные люди мне до сих пор неизвестно…
– Если из музея уволились 40 человек, то, возможно, кто-то из них?
– Я всегда говорю: полуправда хуже лжи. Дело в том, что я лично за этот период не уволил ни одного человека, все уволившиеся ушли из музея по собственному желанию, и не под давлением дирекции, а по личным мотивам.
И смотрительницы уходили, и научные сотрудники из филиалов, но это никак не связано с моей заместительницей. Я могу предположить, что из всего числа ушедших за этот период, какое-то количество гипотетически могут считать себя обиженными и ушедшими в знак протеста, например, по несогласию со стилем работы нового начальника их подразделения, но многие из них в прямом подчинении у моего зама не находились.
Я сегодня, готовясь давать комментарии, проанализировал ситуацию по каждому случаю увольнения, и вижу, что не складывается никакой апокалиптической картины. Поэтому для меня загадка, почему, если кто-то недоволен, почему нельзя было ко мне прийти и сказать, что есть какие-то проблемы и попросить меня вмешаться, чтобы никого незаслуженно не обижали?
При этом интересно, что недовольные в своих статьях поют мне панегирики, как замечательному директору. Раз я такой замечательный директор, и пользуюсь вашим уважением, то приходите! Это нормально, и в жизни каждого руководителя периодически происходит – по тому или иному поводу возникают проблемные ситуации, которые надо решать, из этого наша жизнь состоит.
– Может быть, люди не могут попасть к вам на прием?
– Дверь моего кабинета всегда открыта для сотрудников, и они могут в любой момент без всякой записи прийти ко мне по любым вопросам, так что, мне все же не понятно, почему никто не обратился.
То, что происходит сейчас, мне напоминает какие-то семейные разборки, вынесенные на общественное обсуждение. Помните, в советское время жена писала об измене мужа в парткомитет: «Помогите образумить мужа, верните его в семью»? Это что-то из той же серии, но в современной интерпретации.
– Что вы решили предпринять, чтобы эту ситуацию «разрулить»?
– Я написал текст, который разместили в СМИ, где я сообщаю людям: не стесняйтесь, приходите, давайте разберемся в каждой конкретной ситуации.
– То есть все высказанные претензии вымышленные?
– Есть реальные ситуации с конкретными живыми людьми и есть некий образ, который можно красиво подать, призвав всех на защиту униженных и оскорбленных. Все мы готовы защищать несправедливо обиженных, это нормальный порыв, но если нас обманывают в этом порыве, то это совсем другая история. Значит, люди решают какие-то другие задачи, и цель не восстановление справедливости и поиск истины, а что-то другое.
Лично я вижу суть возникшего дискомфорта у некоторых коллег в том, что сейчас масштаб деятельности музея чрезвычайно вырос. Музей в прежнем представлении – это спокойное место, где люди тихо сидят, что-то пишут, «перекладывают» бумаги… А сегодня – это культурный центр, мы взаимодействуем со всей страной. Только за первое полугодие мы показали 31 выставку! В этом году много регионов к нам обращаются в связи Годом театра. Вот вчера позвонили из Воркуты с просьбой в октябре показать у них выставку по истории Воркутинского драматического театра (эта выставка проходила у нас здесь, а теперь люди хотят показать там, сначала в Сыктывкаре, а потом в Воркуте). Некоторое время назад к нам обратился Астраханский театр с просьбой сделать выставку, посвященную Борису Кустодиеву, и в конце августа мы уже будем ее открывать в Астрахани. И таких проектов по всей стране очень много…
Кроме того, музею вернули всю его историческую территорию, нам передали здание бывшей медсанчасти, где будет музейно-театральный центр с фондохранилищем, с выставочными залами, и с инфраструктурой для посетителей и для сотрудников. С читальными залами, книжным магазинчиком, кафе…
– Кстати о кафе. Среди высказанных претензий – угроза безопасности музея в связи с открытием на его территории летней веранды с палатками «Кофе с собой», куда можно заходить со стороны Садового кольца.
– Для меня это вообще нонсенс! Музей существует для того, чтобы туда приходили люди, чтобы он был открыт для них. И если музей имеет свою территорию, то территория его также должна быть открыта для посетителей. Киоски, которые мы открыли со стороны Садовой, это не нововведение, мы их открывали и в прошлом и в позапрошлом году. Почему-то это ни у кого не вызывало никаких сомнений. Это происходит летом, потому что зимой мы пока не имеем физической возможности создать комфортные условия для работы кафе. Когда я из окна смотрю, что кто-то из сотрудников покупает там кофе или чай, я получаю удовольствие от того, что людям не надо бегать за этим куда-то на ближайшие улицы, искать что-то необходимое. Ведь у нас нет своей столовой, и сотрудники вынуждены приносить еду с собой. Естественно, это временный вариант, после реконструкции у нас запроектировано даже два кафе, одно маленькое камерное в визит-центре, которое появится как раз на месте этой веранды, а второе – с выходом в наш сад в здании бывшей медсанчасти. И будет, как в нормальных больших музеях, где люди должны иметь зоны релаксации, возможность перекусить, выпить чашку чая или кофе. Это же нормально, что в этом плохого?
Кого-то, может быть, смущает дизайн летних киосков, но это же временное сооружение. На то, чтобы сейчас сделать это ультрасовременно и богато, денег у музея нет, надо смотреть правде в глаза. Это временный компромисс, но плюсов я вижу больше, чем минусов.
И не надо создавать на этой почве конфликт, при этом обманывая людей, что на мемориальной территории нельзя открывать точки общественного питания. Это тоже неправда. Слово «мемориальный» относится к помещениям и к зданиям, в которых жили конкретные выдающиеся люди, регламент использования этих помещений имеет более жесткий характер. А наша усадьба находится в охранной зоне района Замоскворечье, и этот охранный регламент разрешает и дает возможность в общественных зонах – садах и парках – открывать такие точки для комфортного пребывания людей. Так что в данном случае никакого нарушения и оскорбления «мемориальности» здесь нет.
Поэтому мне неясны мотивы тех, кто поднимает волну возмущения. Это желание помочь музею создать условия для посетителей, для сотрудников, для коллекции? Или задачи другие? Честно говоря, мне всё это напоминает известный гоголевский сюжет.
При этом я искренне разделяю тревогу некоторых людей, что в процессе бурной трансформации музея, большого увеличения нагрузок, повышения ответственности каждого, могут возникать какие-то нестыковки рабочего и житейского порядка.
Давайте будем вместе моделировать движение вперед. Я категорически против общественного обсуждения внутренних проблем, потому что эти обсуждения только вредят пользе дела и снижают продуктивность решения проблем, практически, до нуля.
Подписывайтесь на официальный в Telegram (@teatralmedia), чтобы не пропускать наши главные материалы.